У ПС в модели выбор у субъектов экономики стоял между борьбой за ренту и производством в модели общего равновесия; именно в той статье было впервые четко показано, что богатые агенты могут быть источником спроса на плохую защиту прав собственности. (Из той статьи вышла масса работ, хотя она сама была немного недораскручена.) В модели ПС, а еще более четко - в модели Полтеровича, был и такой вывод: если отдача от производства увеличивается, стимулы инвестировать в перераспределение снижаются; соответственно, снижается спрос на плохую защиту прав собственности. Иными словами, рост помогает возникновению спроса на хорошие институты.
Как это соотносится с известной концепцией "институциональных ловушек", предложенной ВМ в другой работе (вот его статья о них в New Palgrave Dictionary of Economics)? Плохие институты тем и важны, что они могут быть поразительно устойчивы. Значит, стимулирование роста - "промышленная политика", в терминах ВМ, это попытка "перескочить" из одного устойчивого состояния в другое, более эффективное. "Big Push", как говорили о том же самом Murphy-Shleifer-Vishny в статье 1989 года и Розенштейн-Родан за пятьдесят лет до них. (В скобках: Пол Кругман как-то использовал эти две работы для того, чтобы объяснить, зачем нужны экономисты и зачем нужны формальные модели.)
Надо заметить, что В.М. понимает под "промышленной политикой" то, что раньше под такое определение не попадало. Например, я спросил его про давний совет по поводу АВТОВаза: "завод продать иностранным инвесторам, а государственные деньги тратить только на социальнуюю защиту и повышение мобильности тольяттинцев" - это промышленная политика, или нет? Говорит, что да, это промышленная политика.
