Йоханан Петровский-Штерн представлял свою новую книгу, которая в следующем году выходит в Yale University Press - "Lenin’s Jews". Мой перевод - хотя все присутствующие время от времени переходили на русский, название на русском так и не прозвучало - "Еврейство Ленина". Это книга по политической истории и основная работа - анализ записок, которые писал в государственные органы - и в правительство, и губернатору - прадед Ленина Мошка Бланк, анализ собственных высказываний Ленина по еврейскому вопросу, анализ трансформации еврейских связей Ленина в официальной советской прессе. Когда попадаешь на семинар по чужой науке, удивительно, какое количество книг и статей, оказывается написано по теме, про которую, можно ожидать, вообще никто ничего не писал - а кто-то уже много лет изучает записки Мошки Бланка. (Смысл записок, коротко, состоял в том, что он всячески предлагал государственным органам планы по просвещению - русскому светскому просвещению - евреев Житомира и мира, которые для него - "тёмный народ".)
Основной тезис книги - со всеми оговорками, что я, неисторик, мог понять его совершенно неправильно - нет никакого еврейства Ленина. Кровная связь связью, но никакого исторического родства и никакой более глубокой, чем чисто формальная, связи. Не "Еврейский век" Юрия Слёзкина, а именно что отрицание "еврейского века". У Слёзкина красивая теория о том, как устроен механизм мировой истории ХХ века, говорит Петровский, но она рассыпается, когда мы пытаемся увидеть этот механизм под микроскопом. Посмотреть на факты и архивные документы. Послушать свидетелей, а не интерпретаторов. Пролистать старые газеты, а не пересказ сто раз отредактированных мемуаров. На картине русской революции, набросанной импрессионистом, еврейская линия Ленина есть, а все попытки увидеть её на цифровой фотографии, сохраняющей куда больше деталей, тщетны.
Я интересуюсь историей и не очень интересуюсь, откровенно говоря, Лениным. У нашей страны было немало куда более интересных - и интеллектуально, и политически - лидеров. Однако я нисколько не жалею о том, что преодолел дистанцию огромного размера. Как все классные историки, Петровский красноречив, ярок, последователен и убедителен. Кода его выступления, последние слова последней главы-заключения, прочитанные им на одном дыхании, венчалась изящным каламбуром. Как на всех семинаров у историков комментарии слушателей усложняли и утончали картину, нарисованную выступающим. Надо будет купить книжку - даже если только для того, чтобы вспоминать январский вечер в домике на улице Шеридан.
